Било пять часов пополудни.
Было точно пять часов пополудни.
Принес простыню крахмальную мальчик
в пятом часу пополудни.
И корзину с известью негашеной -
в пятом часу пополудни.
А над всем этим - смерть,
одна только смерть
в пятом часу пополудни. (с)
Часы били пять. За окном мягко валил снег, погружая обозримое пространство в белый шум. Сквозь приоткрытую дверь с лестницы донесся звук шагов. Десятый хранитель облака Вонголы был точен и явился в срок.
Занзас пригубил виски, вглядываясь в янтарную жидкость, в которой не было льда, зато плавились искры света от светильников. Вставать и встречать гостя, как полагается - за внушительным шефским столом, было откровенно лень. Оно того не стоило. Куда интереснее было наблюдать в окно за пляшущими точками, удобно устроившись в любимом кресле и слушая треск огня в камине.
Часы отсчитывали последние секунды прошлого. С чем бы ни пожаловал визитер, это не могло оказаться хорошей вестью.
Интуиция просто взбесилась в последние несколько недель, и Занзас ждал, что рано или поздно произойдет нечто очень неприятное. Не так давно основательно пошатнулся в мире баланс сил из-за нового оружия, которое некто, не разбирая ни чинов, ни имен, начал выбрасывать на теневой рынок - лишь бы платили, причем не особо дорого.
Коробочки оказались мощны, хотя, как и кольца, различались по силе. Все, кто имел хотя бы зачатки пламени смертной воли, оказались способны воспользоваться ими. Семьи и группировки, до сих пор не поднимавшие голов, распробовав силы, начали шевелиться, надеясь перекроить статус-кво в свою пользу. Им не тягаться с мощью Вонголы, но хаос нарастал, скрывая под собой нечто более серьезное. Кто - то копал под семью.
Лидеры Вонголы и дружественных семей высказывали озабоченность, Вария моталась по всему миру, ликвидируя бреши и показательно демонстрируя силу клана, а из Японии приходили вести о покушениях на десятого наследника. Впрочем, даже если бы того убрали, лидер Варии и бровью бы не шевельнул — слишком невысокого мнения он был об этом щенке с его бандой восторженных идиотов. Потому было странно, что в такое время пожаловал именно его хранитель. Им нечего было обсуждать. Савада Тсунаеши, наивный, не способный принимать жестких решений простофиля, не подходил на роль босса семьи. Скорее был откровенно вреден. И, хотя это было не единственным решением Тимотео, которое не нравилось Занзасу - после выбора колец Девятый оставался единственным вариантом, на который был согласен экс-наследник. За сим, что бы ни привело десятого хранителя облака в резиденцию Варии, в свете последних событий стоило того, чтобы хотя бы послушать. Возможно, всплывет какая-то полезная информация, возможно — что-то, что интересовало Занзаса на этом этапе больше всего. Радуга. Чертовы пропавшие аркобалено с подменными пустышками, одна из которых сейчас лежала на огромном письменном столе среди вороха бумаг.
Ушлые младенцы исчезли как один, оставив на память свои дурацкие соски, которые на проверку оказались подделками. И никаких зацепок. Мизерный шанс на заговор коротышек мерк перед перспективой появления силы, способной вывести из игры эту иезуитскую семерку. CEDEF, Вонгола, Вария - ни следов, ни намеков, только фальшивки на память, как насмешка. Выяснить бы, чья...
Главным доводом в пользу наличия неведомой силы, слизнувшей пупсов, было то, что мелкий, алчный, но аккуратный Вайпер никогда бы не оставил финансы неприкрытыми, счета не замазанными тройной отчетностью, а личные сбережения не припрятанными. Если на других шестерых Занзасу было плевать, то аркобалено тумана был в доску своим. До зубовного скрежета. В основном и явном, Бельфегора, но все же.
Уныние в Варии можно было пощупать руками. Акулий рев стал в два раза громче, когда на того свалились обязанности Вайпера. Занзасу же хотелось кого-нибудь убить. Общая напряженность обстановки и осознание, что, возможно, придется заткнуть куда подальше свою гордость и снова действовать под дудку Тимотео, раз уж так вышло, что Вонгола оказалась для него не менее важна - играли в этом не последнюю роль. Возможно, гордость и Вонгола - вообще были едины.
С последним звоном часов дверь распахнулась. Занзас, прикрыв глаза, медленно отпил из стакана, привычно сдерживая стальной хваткой полыхавшее внутри яростное пламя, которое всегда — всегда, сколько он себя помнил, только и ждало момента, чтобы вырваться наружу.